Максим Сабайтис
Головолом
00-06
00
Под заунывный скрип ветряка в аккомпанементе дождевых капель, стучавших по проржавевшей крыше хочется изобрести что-нибудь смертоносное, какую-нибудь штуку вроде атомной бомбы, только стократ хуже, чтобы мир посмотрел на это изобретение и синхронным жестом потянулся к полочке с успокоительным.
Вместо этого Карлсон сидит на потертой синтетической циновке с надписью "Стерильно" по периметру, а на его коленях старенький ноутбук фирмы "Itaka".
За спиной у Карлсона тихо гудит шкаф-распределитель, внутрь которого от ноутбука отходит сразу несколько проводов.
Вместо чертежей смертоносного изобретения по виртуальному экрану, видимому только владельцу устройства, бегает старина-пэкмэн, жрет что-то похожее на таблетки и время от времени попадается всяким копам. Руки Карлсона дергаются рефлекторно, без участия головного мозга, увлеченно работающего на холостых оборотах. Пэкменом движет голод, жадность и команды, подающиеся на ноут через персональный чип со стандартным затылочным разъемом.
Количество заработанных очков, будучи переведено в евроценты, может обогатить небольшую североамериканскую страну.
В наушниках бегает по кругу одна и та же песня на фарси, известная Карлсону под названием "track one". Мозги разгружаются капитально, в серую кашицу, в слизь, обязанную вытечь через те же уши, но пробки наушников, которые защита от внешних шумов, поскольку звуки тоже идут прямиком в мозг, удерживают эту мозговую кашу в пределах черепной коробки.
Возле правого колена ютится консервная банка из-под натурального сока. На дне банки сиротливо дымится плохо потушенная самокрутка с орлеанским мутантом, ведущим происхождение от табака.
Вечное настоящее, которое продолжалось без малого вечность. Правильнее сказать продолжается, потому что вечность — это растянутое почище бубль гума настоящее, гигантский мыльный пузырь, который надувается прошлым и вечно лопается где-то в будущем.
Пэкмен проходит через вереницу реинкарнаций, обретает и теряет подлинное дао, а что-то неясное и тревожное несчетное количество раз навещает правый карман Карлсона. А затем время как-то синхронизируется с маховиком, с падающими каплями и бегающим по экрану колобком-наркоманом. И наступает капут вечности, кромешный целокупный физдец.
Это произошло внезапно, как в фильме, внезапно снятом с паузы. Только что Карлсон пребывал в пятицентовом варианте нирваны и вот он уже робко пытался думать, а руки, неожиданно ставшие тяжелыми неуклюже оттоптались по сенсорной клавиатуре. Перманентное настоящее сопротивляется, но смертное время, воплощение смертной тоски и хтонической депрессии уже взялось за ритмичную нарезку остатков жизни, тик за таком.
В жизнерадостный голос из "track one" вмешалась дисгармония, Карлсон безжалостно подставил пэкмэна в попытке определить, в чем же тут дело.
Сбросив одержимость прожорливым шариком, охочим до таблеток, правая рука залезла в карман. Одноразовая мобила была вытащена и приближена к глазам еще до того, как Карлсон самостоятельно осознал, что дисгармония в самой мелодии вызова.
Рука умнее человека, чуть отстраненно подумал Карлсон и сбросил наушники на пол. Ему было бы смешно, если бы не тоскливое опустошение, вызванное то ли погодой, то ли отходняком от наркотика.
— Идиот! Что ты делаешь?
В этом месте время окончательно сообразило куда идти, настоящее, скопившееся возле Карлсона начинает медленно утекать куда-то в канализацию прошлого. В нос ударила насквозь химическая вонь от непотушенного окурка.
Голос в трубке показался знакомым, а потому Карлсон решил отвечать лаконично и предельно честно.
— Голову ломаю.
В трубке на какое-то время замолчали, затем нерешительно поинтересовались: — Перезвонить?
— Нет.
Рука легла нажать на сброс, но Карлсон уже пришел в себя и подавил неосознанный порыв. Звонок из внешнего мира мог означать работу, работа приносила деньги, деньги запускали механизм протяжки этой цепочки на самое начало, когда на все можно положить колоссальных размеров болт и остановить фармакологическим образом ход времени. Карл не чувствовал себя готовым к новому циклу работы над собой.
— Сломал?
Звонивший когда-то заканчивал высшее учебное заведение. ходил на службу в большую компанию и еще иногда помнил, как завязывать галстук в соответствии с корпоративными правилами. А потом вычистил этот кусок биографии из своей жизни, потому как нельзя быть таким умным и спрашивать о том, о чем нельзя спрашивать по телефону.
— Голову сломал? — секунду спустя нетерпеливо переспросил голос в трубке. — Если еще нет, спускайся с небес на землю. Жду тебя на Подмостках, через четверть часа.
Карлсон закрыл игрушку и посмотрел в нижний правый угол экрана где кривлялись какие-то экзотические знаки. Двухминутная игра с настройками дала результат: знаки оказались подлинными арабскими цифрами, а местное время только что перевалило за час ночи.
Комендантский час, а кому-то приспичило встречаться именно на Подмостках.
Карлсон вытянул ноги вперед, уткнулся во что-то мягкое, попытался выругаться, но закашлялся на первом же слове.
Мягкое тем временем зашевелилось, выпростало из-под одеял голую руку и швырнуло в Карлсона пустой полиэтиленовой бутылкой.
— Какого черта? — хрипло поинтересовалось мягкое, выкопав из своих недр лохматую голову. — Который час?
Клара, вспомнил Карлсон. Украла не то кораллы, не то кларнет. Они и познакомились благодаря этому дурацкому мнемоническому вирусу, когда он возвращался откуда-то навеселе. У нее было "зелье", слезы на лице и неряшливо взломанный корпоративный чип, на который раз в три часа со спутника транслировали что-то типа мигрени.
— Голова не болит? — прохрипел Карлсон, используя подсветку мобильника вместо фонаря. Где-то рядом должна была лежать бутылка с питьевой водой, которую он купил незадолго до встречи с Кларой, будучи уже не совсем трезвым, но еще и недостаточно просветленным.
Пустая пластиковая емкость наводила на нехорошие мысли, которые Карлсон старался от себя гнать. Автомат по продаже воды стоял шестью этажами ниже, но то, что он предлагал за пять центов приходилось сначала кипятить, а затем охлаждать.
— Сэнкс, Карл, — хихикнула лохматая голова. — Ты супер. У тебя выпить нечего? А то трое суток на транках для меня слишком, сушняк просто страшный.
— Внизу этот… "Аквариус". Он с твоего чипа теперь тащиться будет, отольет за так. Только не злоупотребляй, там больше трех литров нельзя, техники из компании приедут и лавочку прикроют. Да, набери еще в эту емкость. В углу плитка, в шкафчике синтекофе.
Речь постепенно восстанавливалась, мыслительная активность тоже. Теперь Карлсон уже мог порадоваться тому, что в его каморке нет света. Видок у него, должно быть не из лучших. Судя по записям журнале ноутбука, последние сорок часов он прожил в шкуре пэкмэна, питаясь одними точками-таблетками. Странное ощущение, да и "зелье", видно, не из самопальных.
— Внизу это там, где застрял лифт?
Клара выкопалась из одеял целиком. Теперь, на относительно трезвую голову Карлсон мог разглядеть ее
